Акция Архив

Литературная премия журнала "Север"

Литературная премия журнала "Север"

Лауреатами литературной премии журнала «Север» за 2024 год стали Филипп Резников (г. Москва), Ольга Гусева (г. Петрозаводск), Татьяна Ушакова (г. Петрозаводск).

«Северная звезда – 2025»

«Северная звезда – 2025»

Стартовал молодежный конкурс «Северная звезда – 2025»

Позвоните нам
по телефону

− главный редактор, бухгалтерия

8 (814-2) 78-47-36

− факс

8 (814-2) 78-48-05


"Север" № 05-06, стр. 234

Миссия памяти

Юрий ЛИННИК, Книжная полка


 

Юрий ЛИННИК

г. Петрозаводск

 

МИССИЯ ПАМЯТИ

 

Это алгоритм культуры: архаический обряд, вытесняемый новой верой, превращается в детскую игру, а величественные идолы, некогда внушавшие страх и трепет, необратимо понижаются в статусе до уровня игрушек.

Бесценные процессы!

Детство становится  памятью культуры – это его неявная, но важнейшая миссия.

 

 – Чур меня! – восклицает ребёнок, вовлечённый в игру.

 

Разве что этнограф сегодня скажет нам, что Чур – это древнее славянское божество: хранитель пограничий и меж.

Вырубался из дерева: отсюда – чурбан.

На круглый обрубок – плотник привносил в него антропоморфные черты – наносились знаки: как сугубо магические, так и чисто топографические.

Узнаёте один из прообразов тех изделий, которые вам являет Дмитрий Москин?

Удивительный мастер!

Он тоже работает на память культуры.

 

Идолы – порушены.

Игрушки, в которые переселились их души, – теперь и реликты, и раритеты: из обихода они ушли давным-давно.

Что делает Дмитрий Москин?

Он воскрешает мир северной игрушки – внове воссоздаёт его.

Поражают масштабы задачи, поставленной мастером: он максималист – он хочет воспроизвести всё, что уцелело.

Что значит: воспроизвести?

Отвечая на этот вопрос, мы затронем самое главное: какова природа дарования Москина – в чём его очевидная уникальность?

Нет, Дмитрий никак не копиист – хотя у большинства его игрушек имеются вполне определённые прототипы.

Конечно, и копирование – дело серьёзное.

Римские ваятели очень точно репродуцировали греческую пластику.

Это общеизвестно: многие оригиналы  пропали – мы судим по ним на основе реплик.

При этом помним: первичное было тоньше, одухотворённей вторичного – налицо убывание художнической силы.

Дмитрий Москин не желает подобной регрессии в собственном опыте.

В конце концов, что вам мешает сделать гальванокопию с онежской куклы-панки?

Будет точь-в-точь!

Можно удовлетвориться и голограммой.

Такая буквалистика Дмитрия Москина не устраивает.

Вот замечательная особенность его работ: с одной стороны, им присуща абсолютная документальная достоверность – с другой стороны, перед нами безусловно творческие произведения.

Как достигается этот эффект?

Мы не ошибёмся, если скажем: это происходит благодаря способности мастера войти в душу простого крестьянина, вырезающего для своего дитяти деревянную игрушку.

Осип Мандельштам писал:

 

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам уйдет;

И снова скальд чужую песню сложит

И, как свою, ее произнесет.

 

Скальду – скальдово.

Диме – Димино.

Он восприемник и наследник народных умельцев.

Это генетическая связь, природа которой нам неизвестна – это неисповедимо.

Речь идёт не только о возобновлении забытых навыков – нет, проблема тут залегает гораздо глубже: вместе с игрушками Дмитрия Москина к нам возвращаются ключевые архетипы культуры – её основания.

За этими птицами, кониками, панками стоит могучая народная модель мира.

Крестьянский космос!

Он поражает своей устойчивостью – органичностью – красотой.

Внутри него протекала цельная и полновесная жизнь многих поколений.

Дмитрий Москин выполняет важнейшую культурную миссию: по Платону, это ana;unhdh – припоминание вечности. Именно вечности! Она почиет на северной деревянной игрушке – исследователи обращают внимание вот на какую её специфику: внеисторичность – надвременность – универсальность.

Схожие образы независимо возникали в разных культурах и эпохах.

Эта конвергенция тоже питает Дмитрия Москина. Своим панкам он задаёт общемировой контекст: мы видим их на фоне всей Ойкумены – рядом с различными ипостасями женской первобогини.

Связь с архетипами – это связь с вечным: без неё нет духовности.

Дмитрий Москин поддерживает эту связь.

Наработанное мастером – обширный музей.

Он и тут своеобычен: экспонаты для музея собирают – Дмитрий Москин создаёт их.

Кто-то по невежеству буркнет: новодел.

Нет, вечнодел!

Н.Ф. Фёдоров писал: «Музей есть не собрание вещей, а собор лиц; деятельность его заключается не в накоплении мёртвых вещей, а в возвращении жизни останкам отжившего, в восстановлении умерших, по их произведениям, живыми деятелями».

Эти слова со всем основанием можно отнести к феномену Дмитрия Москина.

 

***

Только что вышла отлично оформленная книга: Дмитрий Москин, Юрий Линник. Бабы, кони, птицы. Народные деревянные игрушки. Русский Север конца XIX–XX в. Петрозаводск, 2014.

Хотя я и являюсь одним из авторов, но думаю, что могу отдельно – вне жанра рецензии – сказать короткое слово о главном творце книги, встречая читателя на её пороге.

Дмитрий Москин выступает здесь и как дизайнер.

Найдено удачное решение: контрапункт деревянной игрушки и вышивки – зримо выявленный как смысловой, так и художественный параллелизм между ними.

Свой талант Дмитрий Москин поставил на служение Русскому Северу.

 

 

Назад