"Север" № 03-04, стр. 230

На "пахоте" Суэцкого канала

Владимир ТОЛСТИКОВ, К 10-летию создания Петрозаводского союза ветеранов ВМФ

Я родился в 1951 году. До окончания петрозаводской средней школы № 71 г. Петрозаводска проживал вместе с родителями. В 1968 году, за 3 месяца до окончания школы, решил поступать в Высшее военно-морское училище имени М.В. Фрунзе.

Экзамены – трудная пора: на одно место 6 претендентов. Успешно сдаю, но на приемной комиссии члены комиссии, в основном участники Великой Отечественной войны, много лет прослужившие на флоте, говорят: «Все хотят быть штурманами, однако мы лучше знаем, что необходимо флоту». В результате собеседования я стал курсантом минно-трального факультета.

После окончания училища в 1973 году, получив воинское звание «лейтенант», по распределению был отправлен на Тихоокеанский флот в Петропавловск-Камчатский, где получил назначение на должность командира боевой части БЧ-2-3 морского тральщика. В этой должности с июня по декабрь 1974 г. принимал участие в боевом тралении Суэцкого залива, за что был награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых силах СССР» 3-й степени. Один год служил в должности старшего помощника командира корабля воздушного наблюдения, а в 1976 году был назначен командиром морского тральщика, где на однотипных кораблях в этой должности прослужил 10 лет. В 1986 г. был назначен командиром морского транспорта – ракетовоза «Ветлуга», где и закончил службу в 1993 году по сокращению штатов. Вышел в запас с должности командира корабля 2-го ранга, в звании капитана 2-го ранга.

Часто вспоминается сентябрь 1968 г., ещё не принята присяга, ещё идёт курс молодого моряка... Живём в лагере под Ленинградом на берегу Финского залива. Утро. Полог палатки примёрз, с трудом вырываем его из промёрзшей почвы. Выходим на зарядку. Форма одежды – трусы, ботинки.

Присяга на легендарном крейсере «Аврора». А накануне – первый урок матросского самообслуживания: пришиваем погоны и курсовки на выданную форму. Не спим часов до трех. Флот нас многому научил, и прежде всего – быть самостоятельным во всех жизненных вопросах, в том числе и в бытовых.

Выпуск молодых офицеров в 1973 году прошёл очень торжественно. Позади 5 лет курсантской жизни в лучшем городе Земли – Ленинграде, впереди вся служба – то, для чего тебя готовили 5 лет.

Мне выпала Камчатка – одно из престижных мест для флотской службы. Край далекий, но выслуга там идет год за два. За время курсантских практик побывал на всех флотах – Северном, Балтийском, Черноморском. А на Тихом океане не был. Первая встреча с Камчаткой: август, температура воздуха плюс 30 градусов, кругом все зелено, как в Сочи, горы, сопки, вулканы, вершины которых в снегу, внизу океан... Красота! Но в воду не сунешься – температура 8-10 градусов круглый год. В сентябре уже снег, ветер часто 25-30 метров в секунду. И так до мая-июня. Но воздух зимой теплый, редко температура бывает ниже 10-15 градусов.

Всю зиму хожу в свое управление, расположенное на сопке, возле красивого одноэтажного дома, и только в апреле с удивлением узнаю, что в доме этом – 2 этажа, первый этаж был занесен снегом.

Осваиваю на практике то, к чему теоретически готовили в училище. Огромная помощь идёт от мичманов, среди которых многие участники войны и боевого траления на Балтике. Для всех война закончилась в 1945 году, но еще до середины 1960-х продолжалось боевое траление мест боёв флотов и кораблей. И до настоящего времени во многих морях на акваториях, где велись боевые действия, реальная минная угроза существует.

В море мы находились практически постоянно: сначала подготовка, потом сдача учебных задач, обеспечение деятельности сил флота, два раза в год учения под руководством командующего Камчатской флотилии, один раз в год под руководством командующего флотом... И множество других задач, которые связаны с военным и гражданским флотом иногда и не напрямую. Например, доставка семей военнослужащих и различных грузов в отдаленные гарнизоны, куда только морем и можно попасть.

9 мая 1974 года, стоим на боевом дежурстве по охране бригады подводных лодок в 50 милях от базы. Выходной день. Вдруг сигнал по радио – «Боевая тревога». Приказ: срочно сниматься и идти к базе. Для мирного времени сигнал был очень необычен.

Приходим на базу. Новый приказ: готовить корабль к плаванью в южных морях. Начинаем проводить предпоходную подготовку, формировать экипаж по штатному расписанию военного времени, пополнять запасы, менять устаревшую технику, замену которой самолетами присылают, как говорят на Камчатке, с «Большой земли» – из Кронштадта, Севастополя и т.д. Экипаж заменен на 70%: половина по здоровью, половина по политическим соображениям. Хотя какие это были соображения, до сих пор не ясно. И не всегда замены были лучшим вариантом... Чаще – наоборот... Например: для подготовленного экипажа типовое упражнение – расстрел плавающей мины – нормируется расходом не более 20 снарядов. При контрольном боевом тралении артрасчет на расстрел первой мины, стреляя в первый раз в скорректированном составе, израсходовал 124 снаряда. Правда, в боевой обстановке обучение происходит быстро, и на третью мину уже было израсходовано только 3 снаряда.

25 мая вышли во Владивосток. 30 мая ошвартовались у пирса на о. Русский. И только там узнали, что по приглашению Арабской Республики Египет идем на разминирование Суэцкого залива, включены в отряд траления. 2 июня вышли курсом на юг. 45 суток длился переход, к качке, за редким исключением, привыкают все, но ходить, все время отталкиваясь от переборок, и ловить ползающие по столу тарелки с пищей – очень утомительное занятие.

В Индийском океане ночью в шторм смывает за борт помощника командира базового тральщика. Ему повезло – был в спасательном жилете, и потому его удалось отыскать через 4 часа поисков. Готовясь к боевой работе, занимаемся сплачиванием экипажа. Умения приходят не сразу, но ежедневный труд и боевая необходимость заставляют в короткие сроки сделать то, чему в обычной обстановке учились месяцы. 15 июля 1974 года встали на якорь на рейде п. Хургада. Вездесущий «Голос Америки» на русском языке информирует об этом событии и даже уточняет наши данные. Мы знали о прибытии в этот день шести кораблей, а «Голос» сообщил о семи. И точно – утром седьмой корабль встал рядом с нами. С рассветом первый наш корабль пошёл на минное поле.

Мина – это мощнейший заряд взрывчатки, который взрывается при ударе о нее корабля либо под воздействием звукового, гидравлического или электромагнитного поля приблизившегося к ней судна. Мины бывают донные – лежащие на дне мелководья, и плавающие – с закреплением на якорях в подтопленном под воду положении. Мины снабжаются хитроумными устройствами подрыва, например: счётчиком времени, который поставит мину на боевое дежурство через какой-то заданный срок; счётчиком кратности, который допустит проход над миной, например, 10 судов и подорвёт одиннадцатое, и т. п. Мины – это эффективное, коварное оружие, обладающее ещё и психологическим воздействием. С этим оружием призваны бороться специализированные суда – минные тральщики. Качественно изготовленный минный тральщик способен ходить среди мин, а «органы чувств» мин его не наблюдают. Невидимый же для мин тральщик тянет за собой устройства, отделяющие мины от якорей для их последующего расстрела из пушек или устройства, создающие электромагнитные, звуковые и гидродинамические поля, которые провоцируют мины на подрыв в отсутствии судна.

По данным египетских ВМС, в районе нашего траления было выставлено шесть минных полей, два с якорными минами, четыре с донными. Координаты полей нам предоставили. Однако через неделю выяснилось, что эти координаты не точны. Постановка мин производилась силами ВМС Египта в сентябре 1973 года ночью, в это же самое время начался налет авиации Израиля. В результате мины были сброшены кое-как, и точность предоставленных координат полей оказалась грубо ориентировочной. Угроза от этих мин оказалась более чем реальна – до нашего прихода погиб тральщик ВМС АРЕ со всем экипажем на борту, а ближе к Синайскому полуострову нам показали торчащую из воды рубку затонувшего танкера, капитан которого понадеялся на удачу.

Что такое траление минных полей? Образно говоря, это «пахота» акваторий. Задача траления – неоднократно пройти участок с тралами для определенного типа мин, не оставив пропусков и просветов в тральных полосах, ибо там-то, по известному закону подлости, после траления и могут оказаться необезвреженные мины. Корабли идут строем, точно выдерживая дистанцию между собой под постоянным контролем вахтенного офицера и штурмана.

В пять утра тревога, команда «По местам стоять, с якоря сниматься. Тральному расчету на ют. Трал МТ-1 к постановке приготовить». По нормативам, на эту процедуру уходит около часа. Здесь 10-15 мин. И начинается работа. Мы на минном поле, галс в одну сторону 1-1,5 часа, разворот и обратно. И так до самых сумерек. Стемнело, выбрали трал, встали на якорь. Завтра то же самое.

Жара – 30-40 градусов. На палубу ветер с пустыни приносит песок. В машинном отделении температура выше 50 градусов. Распорядок дня был изматывающим. Дело в том, что в начале августа 1974 года для работы непосредственно в Суэцком канале здесь должен пройти отряд боевых кораблей ВМС США и Великобритании. Во-вторых, по нашим законам боевым тралением признается присутствие с тралами на минном поле не менее 12 часов... И, в-третьих, тёмными южными ночами тралить было нельзя из-за большой вероятности в кромешной темноте упустить всплывшую мину.

Вспоминается такой случай. Наш тральщик должен уничтожать подсеченные всплывшие мины из артиллерийской установки. Подходим к всплывшей мине, готовимся её расстрелять наименьшим числом выстрелов. И вдруг взрыв – сама взорвалась. Срок боевой службы мины по годности батарей 1 год. Год со времени постановки прошёл. Но что-то там не так, как нужно, сработало, и мина взорвалась рядом с нами. Теория теорией, а из практики известно, что до сих пор опасны мины, поставленные еще в Первую мировую войну.

Но вот очищены минные поля с якорными минами, закончены работы неконтактными тралами на полях с донными минами. 13 сентября 1974 года идёт контрольное траление – проверка: все ли мы чисто выбрали. 13 часов, обед, и вдруг мощный гидравлический удар по корпусу корабля. Значит, где-то близко взрыв. Выбегаем на палубу, концевой тральщик вываливается из строя, начинает кружиться. Через некоторое время выясняется, что под ним произошел взрыв мины сразу за срезом под кормой. Повезло: мина сработала с задержкой, и это спасло корабль. Повреждения были – тринадцать пробоин. Всё, что может разбиться, – разбилось, с фундамента сошел дизель-генератор. Но экипаж достаточно быстро справился с повреждениями. Старшина 2-й статьи Миронов с головой погружался в солярку, заделывая пробоины. Через десять дней этот корабль снова вышел на минное поле.

Запросили ВМС Египта, как они ставили приборы кратности на минах, и опять определенного ответа не получили. Прибор кратности мины считает проходы над ней кораблей, не давая сигнала мине на подрыв до заранее установленного числа. Прибор кратности позволяет миноносцу выставлять мины из середины колонны, создавать противнику иллюзию минной безопасности, заманивая на мины ценные транспорты и корабли уже после разведки минной опасности. После 13 сентября мы вынуждены были проводить дополнительное траление всех минных полей с донными минами ещё более двух десятков раз, чтобы исключить вероятность подрыва на минах с приборами кратности. Это очень тяжелая и однообразная работа – по одному и тому же участку моря ходить с постоянной скоростью, с четким удержанием места в строю... И так неделями... И, наконец, в ноябре работа закончена. Помощь, как говорилось в эти годы, была дружественная, и потому за всё платил СССР – за нас, за работу и за продукты, в своем большинстве гнилые, которые поставлялись из Египта. Отряд боевых кораблей ВМС США и Великобритании прошел в Суэцкий канал, и мы заканчиваем работу.

Мы идем домой, опять сложный переход из Индийского океана в Тихий, из лета в зиму. 31 декабря 1974 года наш корабль первый из всего отряда вернулся к родным берегам и в 23.00 ошвартовался у пирса ВМБ «Стрелок». Боевая служба закончилась, а служба на флоте продолжалась еще много лет.

Назад