"Север" № 11-12, стр. 153

Нас держит круг костра...

Елена ГЛИБИНА, ПОЭЗИЯ

Елена ГЛИБИНА

г. Сортавала, Республика Карелия

Елена Дмитриевна Глибина – автор поэтического сборника «Лиственная речь» (2001) и публикаций в журналах «Север», «Аврора», «Русская провинция» и «Литературной газете».

Работает журналистом.

 

«Нас держит круг костра...»

 

VOLARAS!

Живешь в Сортавале, где холод собачий;

а хочется в Индию или Париж.

Легко, безбилетно махнуть наудачу;

вот так оттолкнулся – и сразу летишь.

 

Живешь в Сортавале, где солнца на грошик,

а хочется в Чили –

                               и (или) в Перу.

Пристроив в багаж этот город продрогший,

как облако-птица парить на ветру.

 

Блажен, кому ночью в постели не спится

с волшебной мечтой о далекой стране.

Попутного ветра – и пусть вам летится,

и киньте, счастливцы, по перышку мне.

 

Ведь тот, кто обжёгся блаженством полета,

вновь прежнюю кожу не сможет надеть.

Он будет агентом небесного флота

среди некрылатых нормальных людей.

 

Он будет и дома немного пришельцем,

отшельником с облака, острова грёз;

поэтом без Музы; бесправным лишенцем –

и жить невпопад, а порой не всерьёз

 

в своей Сортавале, вокзале, подвале,

в то время, как хочется снова в Париж.

Взмахнули руками – и в небо упали!

Как облако-птица, в эфире паришь.

 

Когда бы не сети реальности липкой,

не эта толока, забота, игра;

а там уж и ангел с дежурной улыбкой

хватает за крылышко – хватит, пора...

 

НОЧНОЙ ПОЛЁТ

...А ночью мир особенно непрочен –

и это знает каждый, кто не спит;

кто слышит, как на крыше жесть грохочет

и наша мачта гнется и скрипит.

 

Бунтуют вёсла, рвутся из уключин,

и хлещет ночь в пробоины дыру.

Кораблик наш, что за день был приручен,

внезапно отбивается от рук.

 

Титаник наш летит на айсберг грудью –

лишь потому, что в сумрачном бреду

ночь вырубает бортовой компьютер

и предлагает править на звезду.

 

Нет у неё для нас другого света,

других небес, луны и корабля,

ключа к замку и на вопрос – ответа;

лишь жажда в глотке, чтоб вопить «земля!».

 

А хочешь плыть и насмерть упираться,

и наплевать на бредни в новостях –

она вручит лихой компас пиратский

и флаг, где пляшет череп на костях.

 

Цивильный лоск смахнёт солёным шквалом,

когда ты будешь, в ярости крича,

накрытый с головой девятым валом,

лететь сквозь ночь по лезвию луча.

 

ОГОНЬ

Нас держит круг костра в своей ладони грубой.

Над пропастью ночной дымится Млечный путь.

К священному огню протягивая руки,

хотя бы до утра попробуй дотянуть.

 

Терпя за часом час, в опале продержаться,

догрызть пустую ночь, как брошенную кость,

когда взамен чудес земных цивилизаций –

лишь вёрткого огня прирученная злость.

 

А за спиной снуют прожорливые тени,

почуяв нашу плоть; мы против них одни,

одни на всей Земле; одни во всей Вселенной,

и духи темных сил смертельно голодны.

 

Они умеют ждать; вон там, за светлым кругом,

ползёт на брюхе тьма и воет на Луну.

Но мы в ответ тесней вжимаемся друг в друга

и не даём уснуть неверному огню.

 

Нас крепко тянет смерть незримой пуповиной

в солёный тёплый сон, где цепенеет кровь

и где ещё вчера мы были той же глиной,

покорной и немой под пальцами богов.

 

От вечности родной мы оторвались с кровью.

И надо жить самим, за свой огонь дрожа;

и, каменную ночь пристроив к изголовью,

в непрочном сне идти по лезвию ножа.

 

До света дотянуть, дожить – всего$то дела;

вцепиться в неба край, где плавится звезда,

чтоб остро ощутить сиротскую отдельность

от неба и земли –

                            и это навсегда.

 

НЕДВИЖИМОСТЬ

Вот всё не разживусь никак

ни личным островом, ни дачкой на Канарах;

аэропланом и воздушным шаром,

публичной славой и толпой зевак.

 

Гламурной яхтой и пиратским бригом,

звездой в ночи, горячей, как слеза;

свободой выбора, известной лишь по книгам,

отвагой плыть куда глядят глаза.

 

Да бог с ним, с островом и яхтой на Канарах,

когда не разживусь и более земным –

мобильником, недраных тапок парой

и безмятежным сном, в котором снятся сны.

 

И ветер перемен, с которым разминулись,

в бессоннице моей срывает все огни;

и я кричу – постой! – среди ослепших улиц,

и за спиной не чувствую страны...

 

***

Скорее в ночь – упасть с разбегу

в прореху, прорву, синеву;

обжечь лицо горящим снегом –

и убедиться, что живу;

 

и что стоит на прежнем месте

звезда – на грозной высоте,

дорога в холоде предместья

и луч, распятый на кресте;

 

и что стереть не в нашей власти

ни этот свет, ни этот храм;

ни город, пригвождённый насмерть

к своим могилам и камням.

Назад