«Латиноамериканский роман, но с русским акцентом», - так охарактеризовал свой роман «Смерть на острове Робинзона» его автор Нил Никандров в послании автору этих строк. Читая роман, задумываешься, насколько он латиноамериканский и сколь ощутим русский акцент. С одной стороны - да, он вполне может встать в череду романов, созданных писателями далекого от нас континента. Действие романа происходит большей частью в Ла-Пасе, столице Боливии. Из всех столиц мира Ла-Пас расположен на самой большой высоте - 3,6 км над уровнем моря. Некоторые страницы романа зримо, густо выписывают боливийские климат и атмосферу, и, читая, ловишь себя на том, что сам чувствуешь, как трудно становится дышать, будто дышишь разреженным горным воздухом. В этих описаниях, точных деталях проявляется мастерство автора, одного из блестящих российских знатоков Латинской Америки, много лет посвятившего изучению континента, изъездившего его вдоль и поперек.
Но, с другой стороны, это и русский роман. Действующие лица - выходцы из России, будь то представители колонии эмигрантов, давно поселившихся в Боливии или дипломаты и предприниматели, представляющие новую Россию. Кстати, и название боливийской столицы переиначивают они на русский лад - Лапасовка, и денежные единицы боливиано в их речи превращаются в «болваны». Окружают действующих лиц латиноамериканские реалии, но речь в нем идет о России, о том, в частности, как изменилась наша страна, а вслед за этим изменилось отношение к ней жителей южного континента, как воспринимают страну и ее представителей. Порой читатель будто смотрит на то, что происходит у нас в стране, глазами латиноамериканцев.
«Смерть на острове Робинзона» - удачное название для остросюжетного политического детектива, в традициях которого выстроен роман. За пересказ содержания детектива будущие читатели «спасибо» не скажут, потому ограничусь кратким изложением завязки. В российском посольстве происходит ряд странных смертей, гибнет российский посол. Вокруг главного героя - бывшего корреспондента АПН, а ныне владельца небольшого туристического агентства, обеспечивающего отдых русских нуворишей в Боливии, Льва Баженова затягивают петлю неведомые злодеи, желающие его смерти.
Острый сюжет и динамика повествования так захватывают, что оторваться от чтения трудно, пока не перевернешь последнюю страницу. Порой, правда, возникают вопросы психологического обоснования действий и состояний героя. Баженов, защищаясь, наносит смертельный удар человеку, пробравшемуся в его дом, а затем весьма хладнокровно изучает его бумажник, избавляется от трупа, проводит встречи, ведет беседы и даже посещает гадалку, в которую влюбляется... На мой взгляд, интеллигент Лев Баженов, вряд ли мог бы именно так себя вести после убийства, но законы жанра диктуют свои условия, и потому без достаточно основательной доли «мачизма» в поведении герою не обойтись.
Признавая достоинства романа именно как остросюжетного политического детектива, читатель, тем не менее, может сконцентрировать свое внимание и на другой стороне повествования, подумать о том, что стало за прошедшие два десятилетия с Россией и ее жителями. Выше я упомянул о том, что Нил Никандров дает нам возможность посмотреть на себя глазами латиноамериканцев. И очень часто этот взгляд не радует.
Достаточно привести в пример сцену посещения Баженовым и его товарищами места, где было найдено тело расстрелянного легендарного партизана Эрнесто Че Гевары. Русские приезжают к месту обнаруженного секретного кладбища, где уже находятся кубинцы. Гостей не пропускают, и наши соотечественники просят пригласить кого-либо из кубинцев: «Скажите, что трое «совьетикос» хотели бы поклониться праху Че Гевары». Но подошедший кубинец их тоже не пропускает, хлестко говоря: «Вы можете называть себя «совьетикос», хотя для меня вы всего лишь бывшие граждане некогда великой державы. Вас уже нет, вы не существуете. А наш Че живой и визитов из потустороннего мира не принимает». Отворачиваясь, кубинец бросает по их адресу: «Предатели!».
Такое отношение к россиянам вполне объяснимо, с этим приходится сталкиваться, читая романы кубинцев. Героиня одного из романов Даниэля Чаваррии не жалеет оскорбительных эпитетов по адресу Горбачева, который «всю Кубу раком поставил». Но не только кубинцы негативно относятся к России, чему способствуем мы сами - россияне. Горечь автора ощущается в описании сцены прибытия в Боливию нового российского посла, который, игнорируя принятые в этой стране обычаи, совершенно по-хамски ведет себя с первых минут прибытия в боливийский аэропорт. В присутствии боливийских коллег посол говорит заносчиво, не скрывая презрения: «У вас тут, я вижу, заповедник церемоний. А нас американцы приучили к неформальному стилю!». Не надо быть дипломатом, чтобы понять, насколько не прав посол, сразу давая понять свою зависимость и подчиненность американцам. «Смерть на острове Робинзона» - художественное произведение, но в нем можно найти объяснение того, почему на международном уровне Россия утрачивала свою серьезную роль, почему за рубежом нашу страну стали воспринимать не как сильную державу с вековыми культурными традициями, а как поставщика порожденцев бандитского капитала. Один из героев романа говорит: «Я папку завел, в которую складываю вырезки на русскую тему из местных газет. Раньше культурный аспект преобладал, сейчас - без преувеличений! - криминальный».
И это не удивляет. Россия пока не может, как прежде, поставлять на международный рынок конкурентоспособные товары, новые технологии. Посещая павильон российской торговой компании в Чили, Баженов понимает, «что из предлагаемого ассортимента ему купить нечего. Тяжеловесные мотоциклы, неуклюжие велосипеды, надувные лодки, изделия из меха, красная икра и сувенирные поделки, - все это были привычные экспонаты советских времен. Ни современной технологии, ни футуристического дизайна «Эригон-Русич» на своих стендах не показывал, хотя за долгие годы российских реформ можно было научиться делать если не автомашины, то хотя бы велосипеды. Впрочем, до того ли было? Дележкой государственного имущества заниматься куда интереснее: было ваше, стало наше. А в итоге пшик: самовары, палехские шкатулки и баночки с икрой - самый ходовой товар в Латинской Америке». Самое грустное, что к этим слова нельзя отнестись, как к преувеличению, это, скорее, свидетельство автора, видевшего именно такую картину своими глазами. Похоже, не Баженов, а сам Нил Никандров рассказывает нам о том, какими мы предстаем в Латинской Америке.
И в этом смысле роман нам избавиться от иллюзий. Нас, жителей, России, не будут воспринимать за рубежом серьезно, пока мы сами в своей стране не избавимся от навязанных ценностей потребительского общества, где главную роль играют деньги, ради которых люди готовы идти на унижения, на преступления, на предательство.
Нил Никандров написал мне об этом романе, создававшемся в конце 90-х годов: «Сейчас я бы назвал роман иначе, скажем «Боливийский божок». И, наверное, это название в большей мере отразило бы те аспекты книги, на которых я, как читатель, сосредоточил внимание. Традиционный боливийский сувенир - фигурка божка Экеко. Говорят, он приносит подарки, выраженные в материальном воплощении: дома, машины, пачки долларов. Сувенирные идолы напоминают наших Дедов Морозов, держащих в руках миниатюрные изображения этих даров. Экеко, на первый взгляд, безобиден, он и сам любит подношения в виде гирлянд из цветов, блестящих металлических штучек, зеркал и бус - то, что могут принести ему бедняки, мечтающие вырваться из нищеты, мечтающие о том, что Экеко обеспечит им материальное благополучие. Нил Никандров описывает изображение идола, поставленного на улице Коммерсио в Ла-Пасе, где проходят ярмарки, и тут же на страницах романа есть описание еще одного памятника герою-летчику, разбившемуся при полете. Памятник летчику, мечтавшему о небесных далях, заброшен, забыт, поставлен на задворках. К изображению Экеко идут толпы. «Его не представишь в парящей позе того безымянного летчика, обозревающего невидимые манящие горизонты. Этот принадлежит к гильдии торгашей, в какого бы филантропа ни рядился. Ген Мефистофеля в нем очевиден: баш на баш, только ты не подозреваешь, что теряешь, соглашаясь на сделку, а ему отлично известно, что приобретает он раз и навсегда твою неповторимую человеческую душу, заключая ее в замкнутое пространство игрушечных домиков с электронными цацками и престижными прибамбасами, символами успеха и процветания». Противопоставление наших общественных ценностей, идеалов встает в этих описаниях памятников. К чему мы будем стремиться дальше? Продолжим ли раболепно склоняться перед божком-торгашем? Насколько стремление к материальному благополучию, уничтожающее все остальные - гуманные, человеческие - устремления разъело наши души? Задуматься над этими вопросами заставляет роман Нила Никандрова.
Остается добавить, что роман вышел в Каракасе, столице Венесуэлы, на русском языке в 2003 году. Жаль, что пока в России не нашлось издательства, которое могло бы повторить издание.
